Всегда хотел попробовать Jack Daniels, только случая никак не выпадало. И вот, представился. Я до сих пор не знаю, что на меня нашло, я только помню тот сумбур, что творился в моем сердце и в моей голове. Я хотел чего-то не достижимого. Глупо, но я хотел и делал. Не так, разве, поступают слизеринцы, куда меня запихнули со столь легкой подачи? Не к этому ли я стремился, желая доказать если и не кому-то, то хотя бы себе, что я чего-то да стою. Идиот. Какой же я идиот. Стремясь к столь глупой, не значительной цели я посмел отдать себя во власть эмоций. Слизеринец долбаный. После этого даже не получается обвинить хоть в чем-то Мелиссу.  Закуриваю сигарету и смотрю на погром в моей комнате. Давно такого не видел. А у себя и вовсе никогда. Знатно я ее разозлил, только что с этим делать я не знаю. Потому покорно жду, когда мой разум укутает туманом и я вновь все пущу на самотек. Судьба у тебя такая, видимо...
Глоток. Затяжка. И так десятки раз. А между этими действиями ты перебираешь в руках осколки зеркала, что рассыпались по всей комнате и перемешались с другим, теперь, хламом. Твои пальцы давно покрылись мелкими царапинами, из-за которых осколки становятся бледно-алого цвета. И ты все думаешь. Пытаешься поймать тот момент, когда же ты найдешь в себе силы, когда поймешь что именно тебе надо делать и сделаешь это. Только это оказывается очень сложно. Твой разум сопротивляться — ты мыслишь слишком ясно к тому моменту, как опустошил уже треть бутылки. И просыпается ярость. В бессилии ты хочешь швырнуть бутылку об стену. Или вовсе сжечь эту комнату, стирая из своей памяти все то, что случилось. Забыть свой позор и сгореть вместе с этим проклятым местом, которое меняет тебя как пожелает. Но ты слишком малодушен, что бы позволить себе столь отчаянный поступок. Ты лишь горько ухмыляешься и поднимаешься на ноги. И только в этот момент ты понимаешь, что алкоголь подействовал — ровно стоять ты уже не можешь и линия горизонта кажется тебе качелями — еще спокойными, но уже начинающими свой танец.
Вдох. Выдох. Вдох. Открываешь глаза и по стенке двигаешься к выходу, осторожно ступая по разбросанным вещам, стараясь не упасть, что удлинило бы его путь раза в два, если не больше. Что ж, самая сложная часть пути преодолена — ты в коридоре и смотришь по сторонам, словно вспоминая, в какую же сторону тебе нужно идти. Хотя ты и без этого прекрасно знаешь, куда тебе нужно. Чем ты ближе подходишь, тем меньше держишься за стенку, словно показывая, что ты трезвый и совсем не пил. Только вот шатания и довольные частые встречи со стеной, к которой тебя буквально тянуло, заставляли вовсе откинуть какие либо мысли и тем более желания увидеть тебя в этот вечер трезвым.
И вот ты на месте. Путь пройден, ты цел и все счастливы. Пока. До тех пор, пока ты не постучишь в эту чертову дверь, которая разделяет тебя и ее. Закусываешь губу и стукаешься лбом о дверь, так и не притронувшись к дереву занесенной рукой. Только через долгие и томительные секунды ты решаешься провести ладонью по прохладному дереву, чувствуя неприятное жжение в поврежденных кончиках пальцев. И твою голову разрывает на части от всех мыслей, которые, словно дикие хищники набросились на тебя, учуяв в тебе слабость. Твою мать... Твою ж мать! Как я посмел? Как я осмелился сделать с нами такое? Я, чертов, гребанный идиот! Не умеешь ценить. Не умеешь заботится. Ты ни на что не способен. Грязнокровка. Это слово в моей голове говоришь именно ты. Так, как умеешь только ты. И знаешь, в этом слове столько презрения, что мои губы невольно растягиваются в улыбке и думать становится проще. Появляется иррациональная вера в то, что все правильно и что все будет хорошо. Все будет хорошо. Как присказка для детей, только теперь это для меня молитва. Я иначе не умею. Не верю ни в Мерлина, ни в Бога. И молюсь об удаче как умею, бросая беззвучные слова в пустоту, не смея нарушить ее целостность своими словами, предпочитая оставлять их эфимерными, что бы они были легче воздуха и быстрее достигли адресата, который поможет.
Сплевываю на пол. Закусываю губу. Леплю свою ухмылку на место и поднимаю голову, смотря прямо перед собой. Ты меня наверняка не ждешь, но пускай это будет мой сюрприз для тебя. И может быть, ты даже примешь то, что я приготовил для тебя, Мелисса.
В тишине раздался короткий стук, оповестивший о приходе гостя.